Петр Дроздецкий
Я не участвовал в войне,
Но знаю, что такое мины
И как металл горит в огне.
Вот только кровь
В огне том стынет.
И мне никак не позабыть
Тот взрыв
И крики в склепе моря.
И третьим продолжаю жить
И за погибших спорить.
Вот и сейчас горит металл
И чьи-то матери рыдают.
И где-то человек упал,
Не досказав того, что знает.
Тамара Садовникова
Память детства
Помню тесный блиндаж во ржи спелой,
Как прижались, друг друга тесня,
Как бежали туда под обстрелом,
Чтобы спрятаться от огня.
С молоком сестра банку держала,
Ее мама для нас припасла,
И смородина в миске лежала,
Что в саду сорвала.
Раздавался обстрел минометный,
Грохот, дым, оседала земля,
Помню бабушкин крик мимолетный:
“Ах, убили, убили меня!”
Запах смерти и крови смешался,
Она струйкой лилась на меня,
Наверху еще бой продолжался,
Не стихала лавина огня.
Оккупация в детство ворвалась,
Каждый миг муки, горе неся,
Мне четыре в тот день исполнялось,
Я узнала, что значит “война”.
Александр Евницкий
9 мая
1
Забыла вкус зерна и ласку плуга
Расплющенная танками земля.
Затянута на шее петля туго.
Страна хрипит, убийцу веселя.
Сыны пойдут на смерть, ее спасая.
Погибнут – но бессмертье обретя.
Отчизна-мать стоит в слезах, босая…
Жаль каждого ей из своих ребят.
Так горек вкус победы, скулы сводит.
И радость плачем изойдет не раз.
Но всяк живущий – навсегда свободен.
Огонь добра в ненастье не угас.
2
Война издохла, наконец.
Добили бешеного зверя.
Задорным смехом мир-юнец
На время боль утрат развеял.
Еще беременна железом
Поруганная мать-земля,
Но зеленя уже полезли.
И новый хлеб дадут поля!
Май-победитель – весь в работе,
На трактор с танка пересел.
Страна, не ставшая рабою,
Идет за солнцем по росе.
3
Кружит времени метель.
Дни снежинками порхают.
Хлопья падают недель.
Месяцы несутся стаей.
И растут сугробы лет,
Жизни занося, эпохи.
Тьмы империй больше нет.
Не спасли их люди, боги.
Все уходят навсегда,
Все забвенье замирает.
Но не забудет никогда
Россия о Девятом мая.
Юрий Иванов
Открылась дверь фашистского барака,
И с ярким светом солнечного дня
Увидел я советского солдата,
Тогда освободившего меня.
Нас жизнь несла по кочкам и ухабам,
Разруха била голодом и мглой,
А тот солдат всегда был рядом
Примером в жизни непростой.
Когда я шел на дуло автомата
В горячей точке, не страшась огня,
Не струсить помогло лицо солдата,
Тогда освободившего меня.
Мы победим, я в это верю свято
И одолеем всякого врага:
К Победам нас ведет душа солдата,
Тогда освободившего меня.
Т. В. Балакина
Детям войны
Мы с вами почти старики...
Нас ждет беспокойная старость.
А в прошлом — дети войны,
А детству такое досталось,
Что вспомнить об этом сейчас —
Вот-вот остановится сердце.
Я знаю. Я знаю, что каждый из нас
Стоял на пороге у смерти.
Мы — жертвы той жуткой войны.
И жизнь нам мало улыбалась,
Но честь мы свою сберегли,
И пусть не погасит нас старость.
Мы верим в великий народ.
В родную до боли отчизну.
Фашизм никогда не пройдет!
Россия, веди к светлой жизни!
В. И. Бажинов
Нам хватит до скончанья дней
Нам хватит до скончанья дней
Того, что вынесено было
В войну великую, мы знаем цену ей.
В душе ни боли, ни горя не остыло.
Зарыты мертвые, окопы заросли.
Душевные же раны кровоточат,
В дни мира мы покоя не нашли.
У нас в ушах еще война грохочет.
Неизвестный автор
Мы все войны минувшей дети
Мы все войны минувшей дети
С тяжелой, горькою судьбой,
А сколько тех на белом свете,
Кто так и не пришел домой.
Мы помним нары, помним плети
И у печей предсмертный вой,
Мы лагерей фашистских дети,
И долог был наш путь домой.
Гремя колодками во мраке,
Шел в ногу полосатый строй,
Мы шли голодные в бараки,
Совсем не так, как шли домой.
Мать задохнулась в громком плаче —
В руках ребенок неживой,
А мы стоим на аппельплаце
И в сердце боль — хочу домой.
Война убила наше детство
Пришел конец и ей самой.
Остались винкели в наследство,
Срывай же их, иди домой!
Нельзя такому повториться.
Чтоб рядом дети и война.
Нельзя фашизму возродиться,
Ему заплачено сполна.
Татьяна Дучкина
Ох ты, маменька родная
Ох ты, маменька родная,
Судьбой несчастной наградила —
В страну культуры отдала.
В стране культурной презирают,
Нигде прохода не дают.
Нас русской швайбой обзывают
И нагайками нас бьют.
Колодки ноги нам натерли,
«ОСТы» на грудь нам налегли,
Решетка, ключ и полицаи
Свободу, счастье отняли.
Ох, не гулять нам, как гуляли
По долинам и лугам,
Наша молодость завяла
По немецким лагерям.
Неизвестный автор из лагеря Заксенхаузен
Незабываемое
Пройдут года. Мы станем стариками,
Падет на лоб волос седая прядь,
Но будем мы дрожащими руками
Страницы жизни прожитой листать.
Не раз огнем жестоким загорятся
Глаза бойца, и судорога сведет
Ладонь в кулак ему уж не разжаться,
Когда вдруг злая ненависть придет.
Открой страницу в сердце изболевшем
И сразу вспомнишь горькую аппель.
Стоишь в строю, дрожащий, посиневший,
Одетый в полосатую шинель,
Кто позабудет жуткую картину
Повешенья у лагерных ворот,
Когда палач веревкою змеиной
Несчастной жертве шею обовьет?
А крематорий. Говорить нет силы.
Кто только сможет, право, подсчитать
Всех тех, кому здесь выдернули жилы
И скольким здесь пришлося жизнь кончать!
Хлысты, резина, палки — что хотите,
Везде побои, слезы, смерть и кровь.
Вы в памяти все это сохраните,
Как сохранили первую любовь.
О вырицком лагере
Много в Вырице сегодня
Пионерских лагерей,
Наш поселок летом полон
Смехом радостным детей.
Звонкий говор, смех беспечный,
Сосны, воздух и река...
Но ведь мир здесь был не вечно,
В сорок первом было так.
Уж не светлый пионерский
Лагерь здесь фашист открыл,
Лагерь смерти для советских
Ребятишек создан был.
У родителей отбитых,
Их свела сюда война...
Для фашистов недобитых
Кровь детей была нужна.
От работы непосильной,
От того, что брали кровь,
Малыши сгорали быстро,
Трупы их бросали в ров.
Ну а тех, кого не смяли
Немцев черные дела,
Увезли иль расстреляли,
Кровь их в Оредеж текла.
Отгремела война, снова мир наступил,
Но набатом в сердцах у людей:
«Лагерь в Вырице — это второй Саласпилс!»
У дороги могила детей.
Пусть прошло много лет,
Но никто не забыт и ничто
Не забыто у нас.
Память мрамор хранит,
Память сердце хранит.
Знайте, помнят живые о вас!
В. А. Кудрявская
Войну и мир вместила наша жизнь
О детские забавы,
Как быстро вы прошли.
Война их ритм прервала,
Перевернула жизнь.
Недетские страданья
Нам выпало снести.
От тех воспоминаний
С ума бы не сойти.
Как в этом хрупком тельце
Жива была душа?
Ведь не один Освенцим
Запомнила она.
Позором и проклятьем
Легло это клеймо:
Ты узник был, предатель,
Сегодня ты никто.
Но кануло то время,
Став прошлым навсегда.
А легче ль стало бремя,
Ведь рана так свежа?
Нам никуда не деться
От мыслей, слов и снов.
Нам не на что надеяться,
Лишь на одну любовь.
Любовь к сестре и брату
С такою же судьбой.
Живем мы небогато,
Но мы щедры душой.
И пусть нас всех средь хаоса
Соединит добро.
И сколько б жить нам не осталося,
Не предадим мы братство ни за что.
Юрий Иванов
Солдату-освободителю от бывшего несовершеннолетнего узника фашистского лагеря
Открылась дверь фашистского барака,
И с ярким светом солнечного дня
Увидел я советского солдата,
Тогда освободившего меня.
Нас жизнь несла по кочкам и ухабам,
Разруха била голодом и мглой,
А тот солдат всегда был рядом
Примером в жизни непростой.
Когда я шел на дуло автомата
В горячей точке, не страшась огня,
Не струсить помогло лицо солдата,
Тогда освободившего меня.
Когда уста молитвы шепчут свято
И вижу лик спасителя Христа,
Мне вспоминается лицо солдата,
Тогда освободившего меня.
Мы победим, я в это верю свято,
И одолеем всякого врага:
К победам нас ведет душа солдата,
Тогда освободившего меня.
Георгий Волчанский
Вас остается слишком мало,
Кто в памяти хранит своей
И кто расскажет, как страдало
В неволе детство у детей.
Как каждый день хотелось хлеба,
Увидеть солнце над собой,
А не расчерченное небо
Колючей проволокой двойной.
И как раздетыми в морозы
Всех выгоняли на асфальт,
Как наворачивались слезы
Под ненавистный окрик: «Хальт!»
Как ждали смерть, как избавленья,
Как ждали, что не будут бить,
Как, несмотря на все мученья,
Хотелось выжить, чтобы жить...
А может быть, совсем не надо
Про то, что было, вспоминать.
Кто вынес все, тот понимает,
Что значит узником страдать.
Вы выжили и в том не виноваты
Вас угоняли — в никуда.
От страха горестно рыдая,
Казалось — это навсегда,
И не видать родного края.
Вы в эту страшную войну
Познали ужасы фашизма,
А вам поставили в вину —
отсутствие патриотизма.
Чем виноваты были вы?
Быть может, тем, что не солдаты?..
Жестоки правила войны:
Лишь мертвые не виноваты.
Вы не сломились от невзгод.
Сердцами вы не очерствели,
И это званье — «патриот» —
В неволе сохранить сумели.
Из детства, юность миновав,
Вы сразу взрослыми шагнули.
И подвиг свой не осознав,
Вы не сломались, не согнулись.
Вас наградили за этот путь.
Нашлись возможности и средства...
Но, к сожаленью, не вернуть
Войной загубленное детство.
Лариса Метельская
Всё дальше годы нас уводят
Всё дальше годы нас уводят
От этих тяжких, скорбных дней.
А боль с годами не проходит.
Она во мне ещё сильней.
С чего бы? Я не воевала,
Не выживала в те года,
Родных и близких не теряла —
Меня и не было тогда.
Но снова слёзы закипают,
Когда концлагерь вспомнит мать.
Отец про брата вспоминает,
Тот не успел поцеловать
На свете ни одной девчонки,
Моложе был, чем дочь моя,
И в первом же бою погиб он.
Его, не зная, помню я.
И никогда я не избавлюсь
От этой боли. И зачем?
Пока живу, я помнить буду,
Кому обязана я всем.
Их было много. Миллионы.
И все они — моя родня.
Они весь мир мне подарили.
Забыть о них не смею я.
А. И. Сергеева, М. А. Смирнова
Вот памятник сожженным деревням
При въезде в Кириши руины заводские,
Обломки стен, фундамента, машин,
Стоят они, свидетели немые,
Лихих, незабываемых годин.
Вот памятник сожженным деревням.
Их строили когда-то деды наши
Над Тигодой, над Волховом-рекой
Одна другой деревни были краше.
Война кромсала и косила,
И жгла, что можно было сжечь.
Деревня сразу опустела,
И все потери нам не счесть.
Не счесть их жителей сожженных
И сгинувших в концлагерях.
Людей, на рабство обреченных.
Уж никогда не сосчитать.
По ним теперь звонят колокола.
Цветы ложатся к обелискам.
Печальные кружат ветра,
И птичьи стаи пролетают низко.